Бывший соцработник курганского УФСИН рассказала о судьбах осужденных
«Многим мы помогли, но не все воспользовались этой помощью»
Ко Дню социального работника уголовно-исполнительной системы – интервью с ветераном социальной службы УФСИН России по Курганской области Ириной Курбановой, капитаном внутренней службы в отставке.
Ирина Курбанова окончила Свердловский государственный педагогический институт. В село Просвет Кетовского района Курганской области приехала с мужем-военным по распределению. В 1992 году Ирина Васильевна поступила на службу во внутренние войска, служила на контрольно-пропускном пункте исправительной колонии № 2. В 1995 подразделение присоединили к УИС. В 1997 году сотрудника пригласили на должность инспектора по социальной работе, на которой она прослужила до 2010 года. После выхода в отставку трудится на разных должностях в органах муниципальной власти. Сегодня Ирина Васильевна вспоминает о работе с отбывающими наказание в ИК-2.
– Я занималась осужденными с момента их поступления в учреждение: принимала этапы, посещала их в отряде карантина и собирала сведения об имеющемся образовании, о специальностях, о возможности трудоустройства, – рассказывает Ирина Васильевна.
– Каким категориям осужденных требовалось больше внимания сотрудников социальной службы?
– Прежде всего инвалидам, пенсионерам, а также участникам боевых действий в Афганистане и Чечне. Последних было около тридцати за время моей службы. Мы для них оформляли пенсии. Выплаты были небольшими, но к моменту освобождения накапливалась приличная сумма. Инвалидов обязательно сопровождали к месту жительства, если их не встречали родственники. Занимались мы и сиротами, реализацией их прав на жилье. Оформляли документы, ставили в очередь. Но мало кто из них сумел получить квартиру от государства – ребята постоянно попадали места лишения свободы.
– Вы помогали осужденным готовиться к освобождению?
– Да, это тоже было серьезным направлением нашей работы. Мы приглашали в колонию представителей Центра занятости, Курганмашзавоза, завода «Корвет», «Швейной фирмы». Перед освобождением осужденного мы отправляли запрос по месту его прежнего пребывания, чтобы уточнить, может ли он там прописаться вновь. В те годы осужденных к лишению свободы из жилья выписывали. Большая часть жилого фонда еще не была приватизирована. Чаще всего наши подопечные возвращались к родителям. Если гражданину некуда было вернуться, мы отправляли его в центр временного пребывания с возможностью регистрации на 1-3 месяца.
– Как обстояли дела с профессиональным образованием в учреждении?
– Те, кто не имел специальности, получали образование в ПТУ. Одни потом трудились на производстве, другие просто использовали время отбывания наказания для получения рабочих навыков. Помню одного молодого осужденного, который получил восемь профессий за период отбывания наказания. Мы с коллегами шутили: «Посмотрите, как ответственно он готовится к освобождению!».
– Сейчас сотрудники социальной, воспитательной и психологической служб уделяют много внимания восстановлению связей осужденных с родственниками. У вас была такая задача?
– Обязательно. Ребятам я всегда говорила: «Если у вас есть на свободе хоть кто-то, держитесь за них и будьте благодарны. Они вам помогут встать на ноги. Если никого нет – будет гораздо сложнее». В колонии мы регулярно проводили дни открытых дверей для родственников. Причем старались приглашать тех, с кем осужденному важно было восстановить отношения. Бывали и особенно сложные случаи, которые требовали долгой и серьезной работы. Помню одного осужденного – пожилого мужчину, фронтовика, который убил внука. Мальчик постоянно воровал, и однажды ночью проник в дом деда. Мужчина впотьмах нанес подростку смертельный удар по голове. Впоследствии мать мальчика (она же дочь осужденного) прекратила общаться с пожилым отцом. Но когда он отбывал наказание, нам удалось связаться с женщиной и постепенно привести к мысли о возможности восстановления отношений. Через какое-то время осужденный был помилован Президентом РФ (единственный случай в колонии за время моей службы!). Из исправительного учреждения его забирала дочь.
– Вы служили в ИК-2 в период становления нового государства. Помните какие-то масштабные проекты? Реформы?
– Вспоминаю большие объемы работы по замене паспортов СССР на документы Российской Федерации. Помню амнистию в честь юбилея победы в Великой Отечественной войне: мы оформили очень много документов, в результате около 200 граждан вышли на свободу. Когда осужденным разрешили заключать брак в период отбывания наказания, нашей обязанностью стала предварительная подготовка к бракосочетанию. Вся документация была бумажной, поэтому нам приходилось отправлять запросы по предыдущему месту пребывания осужденного, чтобы узнать, не состоит ли он в браке в данный момент.
– Как осужденные воспринимали сотрудников соцслужбы?
– К нам всегда относились хорошо, видели, что мы им действительно помогаем. Меня считали чуть ли не мамой. Могу сказать, что раньше люди были более открытыми, особенно мужчины. Коллеги из женской колонии мне по-доброму завидовали.
– А какая обстановка была в колонии, в коллективе?
– В те годы колония в Просвете была большая – в ней содержалось до 2500 осужденных. Были отряды общего и строгого режимов, участок колонии-поселения. Первоначально, когда появились у нас осужденные за тяжкие преступления, мы были в шоке от их сроков: 20-25 лет. Но потом оказалось, что работать с ними проще: они обычно старались трудоустроиться. У нас в ИК-2 тогда работала пекарня, участок по ремонту автомобилей, швейный и столярный цеха. Из 2,5 тысяч осужденных работали примерно 500 человек. О коллегах у меня остались теплые воспоминания. Социальная служба вместе с психологами входила в состав воспитательного отдела. Коллектив был дружный, все за одного. Мы часто ездили в исправительные учреждения области: обменивались опытом, оказывали практическую помощь отдельным сотрудникам.
– Какие случаи на службе особенно запомнились?
– У нас было много молодых ребят, впервые совершивших серьезную жизненную ошибку. Мы понимали, что им нужно помогать. Одного парня из хорошей семьи мы восстановили в курганском вузе. Правда, он так его и не окончил – после освобождения ему, уже взрослому мужчине, стало неудобно жить на деньги матери и сестры, и он устроился на работу. Помню, когда бывших осужденных встречала в Кургане на улице: подходили, рассказывали о себе и благодарили. Бывали и менее приятные встречи. Например, когда я по службе посещала ИК-6, исправительную колонию для рецидивистов, и вдруг видела там своих недавних подопечных, которым уже был дан шанс все исправить и жить нормальной жизнью. Да, многим мы помогли, но не все воспользовались этой помощью.
– Что самое важное в работе социальной службы УИС?
– Нести добро. Всегда.
– Что пожелаете сотрудникам службы?
– Чтобы их труды не пропадали даром. Но даже если это происходит, останавливаться не стоит. Кроме того, важно, чтобы государство лояльнее относилось к гражданам, освободившимся из мест лишения свободы.
По материалам пресс-службы УФСИН России по Курганской области
Анастасия Иванцова
